Российская «Экспресс-газета» опубликовала воспоминания журналистов и спасателей, приехавших в Спитак в декабре 1988 года для помощи Армении в ликвидации последствий разрушительного землетрясения.
В статье отмечается, что узнав о трагедии, советская страна сплотилась – наверное, в последний раз.
«Со всего мира в аэропорты Еревана и Ленинакана (в настоящее время Гюмри) летели самолеты – с палатками, оборудованием, генераторами, едой, одеждой, медикаментами. Вы можете себе представить, чтобы в столь трудный для своего народа час находились те, кто растаскивал гуманитарку?
На совещании в Ленинакане периодически озвучивались цифры пропавшего бесследно имущества», – вспоминал журналист, военный публицист Владислав Шурыгин, лично наблюдавший, как к самолетам подъезжали непонятные бригады армян и увозили груз в неизвестном направлении. «Только если на борту было нечто не очень ценное, разгрузку оставляли военным. Вот мои пометки из блокнота того времени: «500 французских палаток с печками и спальниками», «300 немецких дизель-генераторов», «15 тонн мясных консервов», «2000 комплектов зимнего обмундирования», «10 тонн сухпайков НАТО», «3000 одеял». При этом, как и в Ереване, в Ленинакане за полосой валялись груды распотрошенных посылок глупых советских «самаритян», жалостливо отдававших в помощь пострадавшим свои теплые вещи, детскую одежду и т.п. В лучшем случае их использовали как ветошь. Видеть такое отношение к действительно всенародному сочувствию было обидно и мерзко», – отмечает издание.
Воспоминания спасателей, работавших в Спитаке и Ленинакане совпадают со словами Шурыгина: «Они рассказывали то же, что и Шурыгин. Что на завалах было совсем мало местных: работали военные и добровольцы. Что сразу же начали запускать бредовые слухи: мол, это русские военные геофизическое оружие испытали – от Карабаха армян отвлекают. Что, когда еще оставалась надежда раскопать живых, у французских спасателей украли новейшую по тем временам аппаратуру для поиска людей в завалах. И как у неопознанных тел, даже у тех, что без экспертизы опознать было невозможно, объявлялись по две пары родителей, дравшихся за труп, – потому что за каждого погибшего причиталось 200 рублей».
